Джонни Истамов

 

 

 

Если тихо и шепчутся пни -

Это значит, что мы здесь одни,

Это значит, что мы здесь вдвоем

И ночью и днем.

 

Если тихо, не слышно шагов

Наших близких и наших врагов -

Это значит, что им все равно,

И это - давно.

 

Если тихо мерцает звезда, -

Мы ж не видим ее никогда, -

Это значит, что мы уже спим

Под камнем одним.

 

 

                    НАТЮРМОРТ

 

Небритой щекой подпирая промозглую стену,

человек засыпает.

Стена, согревая продрогшую шейную вену,

его убивает.

 

Вдоль стены до утра, удлиняясь, ползет силуэт

поджидающей тени.

Автострада пуста; занимается бледный рассвет,

освещая колени.

 

Дальше там, в стороне, у вершины, в углу небоскреба -

человек у окна.

Прижимаясь к стеклу, и с лекарством у гнойного неба -

третьи сутки без сна.

 

Горизонт, увлажненный в зрачке, кривится нелепо;

солнце - блеклый ожог.

В пустоте, что несет у людей название неба,

уплотняется смог.

 

 

                     ЕГИПЕТ

 

                                                         Вл. Соловьев¹

 

Выйду, сумрачен, в сумерки нежные,

День горючий остынет едва.

Лунный полоз и волны прибрежные

Околдуют мне сердце волхва.

 

По песку, с головою в созвездьях,

Легкой поступью, в дымке фаты,

Подойдешь - и в секундах-столетьях

Незабвенной узнаю черты.

 

Незабвенная и несказанная,

Молча сядешь со мной у костра.

Ночь, безбрежная и бездыханная, 

Нас укроет подобьем шатра.

 

Но на небе, пойми, не случайно

В самый час твоего торжества

Нимб звезды, не совсем обычайной,²

Расстревожит мне сердце волхва.

 

 

¹ Рыцарь Вечной Женственности, лучший русский философ, имел в Египте, вблизи пирамид, потрясающее мистическое переживание.

 

²У Тютчева: "Вот арфа ее в обычайном углу".

 

 

 

                           "Мой детский возраст смотрит на меня"

                                                                          Ф.Тютчев

 

Когда проездом по родному захолустью,

вдоль озера, вскормившего камыш,

по пыльному проселку катишь к устью

реки и, повернув к поселку, с грустью

взираешь на пейзаж знакомых крыш;

 

когда, забросанный листвой и желудями,

перед тобой далеким детским сном

скосившийся, облупленный дождями,

с загнутыми и ржавыми гвоздями,

предстанет заколоченный твой дом;

 

и, тихий, оглушаемый скворцами,

ты видеть начинаешь, как во сне:

мальчишку, убежавшего с мечами,

и мать с печально-добрыми глазами,

возникшую с улыбкою в окне -

 

тогда под небом низким, проясневшим

и легче, друг, и радостней дышать;

луч солнца, щетину твою пригревший,

в прищуренных глазах оцепеневший, -

так, сердце начинает прогревать.

 

               

                    “На прощанье - ни звука”

                                           И.Бродский

 

 Поздним вечером на

 отсыревшей скамье;

 так сказать, тишина

 в нарастающей тьме.

 

Под безлиственный ропот

кленов, ясеней, лип

раздается мой шепот,

стон, и кашель, и всхлип.

 

У любови, наверно,

масса жалких примет -

только бремени, верно,

непосильнее нет.

 

То ли ангел унылый,

не игравший с огнем,

запустил всею силой

не стрелой, а копьем -

 

только рана нещадно,

кровоточась, саднит;

рот, глотающий жадно

воздух, имя твердит. 

 

Начиналось: горенье,

золотистая прядь,

трепет уст, исступленье;

оказалося: блядь.

 

Так, живем, остываем,

зарываемся - впредь,

умудренные, знаем,

что не золото - медь.

 

Наполняемся хмелем,

не считаем потерь.

Только горечь разделим

на прощанье теперь.

 

 

Вздрогнут пальцы - небрежно с плеча

расползется прозрачная ткань.

И, белея во тьме, как свеча,

подойдет темноокая лань.

 

Улыбнется и, может, убьет.

Расплетется тугая коса.

По лицу - задрожит и замрет

капля пота, а может, слеза.

 

        

            У ОКНА

 

                   I

Между нами - снова годы,

             города.

Мне, отставшему от моды,

полюбившему колоды

и большие огороды,

             иногда -

 

мне мерещится, как снова, -

             как тогда, -

ты придешь, на все готова,

и поверишь с полуслова

страстной исповеди зова,

             и тогда -

 

мы срастимся и заплачем.

            А потом

мы поймем, что много значим

друг для друга, и назначим

переезд ко мне на дачу,

         в старый дом.

 

                   II

Между нами - снова горы,

            и - тоска.

Из окна своей конторы

на приспущенные шторы

чьи-то я бросаю взоры,

             и рука

 

мнет у горла ткань рубашки.

          В том окне

две смазливые мордашки,

из одной и той же чашки

отпивая, жрут фисташки,

            томно мне

 

    улыбаются, кивают.

             А вдали -

там, над озером, взмывают,

косяками застывают

и в лазури бледной тают

            журавли.

 

            НИЩИЙ

 

Надоело мне скитаться

По чужим углам.

Скоро душу, может статься,

Богу я отдам.

 

Надоело в телогрейке

Мерзнуть до утра

На оплеванной скамейке

Общего двора;

 

На бесчувственных прохожих

Мелочью звенеть,

Корчить жалостливо рожи

И в глаза смотреть;

 

Милостыню образа´ми

В шапочку просить,

Вместо ужина ночами

Чай холодный пить;

 

В дверь знакомым боязливо

Позвонив разок,

Видеть, как нетерпеливо

Щурятся в глазок.

 

Если даже и откроют,

Да не позовут -

Желчи на лице не скроют,

Где тебя не ждут.

 

Так, когда вокруг белеет,

Стонут тополя,

Может, нищего согреет

Черная земля.

 

Надоело мне скитаться

По чужим домам.

Скоро душу, может статься,

Дьяволу продам.

 

 

ЭПИЛОГ

 

Эти строфы я выстрадал ночью,

прижимаясь к холодной стене,

на слежавшейся простыне,

и сводил их концы к многоточью...

 

Эти строфы я выстрадал болью

в пояснице, в заложенном ухе, -

не в обиде, но и не в духе, -

отвлекаем порхающей молью...

 

Эти строфы я выписал дрожью

слабо стиснутых пальцев, - вслепую,

припадая к бумаге вплотную, -

старой ручкой, не свыкшейся с ложью...

 

 

                                                                     Приложение

 

 

ВОСТОЧНЫЙ   БЛЮЗ¹

 

                               "Взгляни, взгляни туда, куда смотреть не стоит"

                                                                                    И. Бродский.

 

Я знаю край, где все на деле - тонко.

Там верный атрибут чиновника - запонка.

У мусоров во рту - сжелтевшая коронка.

На мусор не урчит ни пудель, ни болонка.

 

Я вырос в тех краях: там на словах все - гладко.

Там ночью только псы посапывают сладко.

Цена мулатке там - двойная шоколадка.

Меня там нет, мне было, в общем, гадко.

 

Там все по-прежнему: там все дела - на взятки.

Там совесть не нужна, с которой нужно - в прятки.

Там нет садов, не превращенных в грядки.

Там нет законов, максимум - порядки.

 

Там, что ни день, то, собственно, - реформы.

Во всем по-прежнему там требуются нормы.

У рабства там - классические формы.

Чего там вдоволь, это - комбикормы.

 

По правде говоря, там все решает трактор:

Указы издает расстроенный диктатор.

Там прячется в горах струхнувший гладиатор.

Там, судя по жаре, подумаешь: экватор!

 

Там ветры и дожди крошат в песок святыни;

песок же, завихрясь, уносится в пустыни.

Под низким солнцем вызревают дыни.

Под пыльным небом шевствуют рабыни.

 

 

Приложение

 

Там у Истории повырваны страницы.

Там снова в моде пытки да темницы.

Там - статуи на площадях столицы

из тьмы веков восставшего убийцы.

 

Но есть и плюсы. Например: чинары,

ковры, лепешки, конопля, базары,

галоши, плов, зеленый чай, отары,

изюм, верблюды, тюбетейки, бары,

 

халва, терпенье, хлопок, минареты,

ослы, гробницы, старые монеты,

мечети и хвостатые кометы,

великие, но мертвые поэты.

 

Один из них, живой и благодарный,

не самый лучший, не совсем бездарный,

настроив слог на слог высокопарный,

базарный гам сменил на гул бульварный,

 

нашед себе приют в углу Европы,

где носит симпатичные салопы,

где легкие выискивает тропы,

где местными прописан в мизантропы.

 

 

¹ Очевидная небрежность и тенденциозность стихотворения вполне окупается правдивостью изображенной действительности. Не рассматривайте, это несерьезно, просто приложение.