ПАВЕЛ  ВЛАДЫКИН, Россия

 

                                                

 

БРИТАНСКОЙ  МУЗЫ  НЕБЫЛИЦЫ

 

Британской  музы  небылицы –

российским  былям  не  чета.

Так  Темзе  вдруг  с  Невою  слиться –

недостижимая  мечта.

Так  и  степная  кобылица

летит – не  может  приземлиться

за  River  Wear   у  моста.

Но  странником  прошел  над  Темзой –

как  тенью,  светотенью,  темой –

Онегин,  он  же  Чайльд  Гарольд, 

войдя  в  сюжете  вечном  в  роль.

Британской   музы  небылицы

смогли  в  России  былью  сбыться. 

 

                    +    +    +

 

Британской  музы  небылицы

в  реальности  сумели  воплотиться,

в  английской,  греческой, американской,

французской,  итальянской  и  испанской.

И  все  так  просто – Спенсера   строкою,

рукою  Блейка,  Байрона  рукою.

Герои,  странники,  сюжеты  в  лицах…

Умели  люди  с  миром  напрочь  слиться –

где  чей-то  дом,  там  их  страна.

Там  их  любовь,  там  их  война.

А  что  ж  российской  музы  были?

Их  в  небылицы  странствий  превратили

поэты  Пушкин,  Лермонтов  и  Блок.   

Два  века  пушкинский  взрастает  слог!

…Неужто  до  конца  уже  пролистан

наш  мир?!  Простимся  по-английски?

Во  всех  домах  от  Волги  и  до  Сены      

«обрушен  свод,  остались  только  стены».

И  пыль,  и  взвесь  рванулись  в  атмосферу.

И  некуда  податься  Агасферу.

И  камень  Тауэра,  превратившись  в  пемзу,

колышась  на  волнах,  вплывает  в  Темзу. 

А  быль  поэта – не  давать  осуществиться

столь  жутким  и  непоэтичным  небылицам.

 

 

 

                     ПУШКИНЫ

 

Мы  не  знаем,  но  все  мы   частично  Пушкины.

И  немного  поменьше,  но  все  мы  и  Лермонтовы.

Ведь  они, как  никто,  в  нас  живут  рядом  с  душами.

С  детства  в  нас  они  пулями  оба  повергнуты.

И  мы  помним  в  лесах  наших  эти  выстрелы –

за  знакомою  горкой,  у  речки  с  кремнием.

Ведь  туда,  поменяв  рубашки  на  чистые, 

отправлялись  поэты  посчитаться  со  временем.

Там,  где  сердце  с  душою –  у  средостения,

силу  жизни  поэзии  вновь  ощущаем.

С  детства  все  мы  в  России  немного  Есенины.

Смерть  поправ,  мы  родные  места  навещаем.

Нам  места  эти  заново,  видно,  дарованы.

Луг  пройдешь,  в  нем  строка  стиховая  проложена.

В  лес  заглянешь,  а  там  уж  давно – гармония.

И  стихами  поляны  лесные  застожены.       

 

 

  ТЕЛО  И  ДУША

 

Я  иду – душа  страдает,

сердца  плоть  круша.

В  наложенье  совпадают

тело  и  душа?

Вот  они  друг  другу  рады –

счастье  тешит  нас. 

В  жизни  не  равны, но  рядом –

в  прошлом  и  сейчас.

Не  равны  и  перед  смертью.

И  живут  греша.

Как  они  друг  друга  терпят –

тело  и  душа?

                

 

           ОТВЕТ

 

Мир – это  храм.  Ищу  спеша

во  всем  единоверца.  

И  колокол – моя  душа.

А  телепень  в  нем – сердце.

Тем  колоколом  в  Интернет

звоню  по  всей  России.

И  получаю  я  в  ответ:

«Звонить  мы  не  просили».

                 

 

ПОСЛЕ    БУРИ   С   МГЛОЮ

 

Здесь, в  Михайловском,   время  нег.

Благо,  ветер  не  валит  с  ног.

И  убийственно  белый  снег

подстелился  под  самый  порог.

Так  и  в  Болдине  будет – поэт 

уж  давно  рассказать  готов,

что  у  власти  лишь  счастия  нет

(столь  печальный  пример – Годунов).

Что  пужалом  стал  всяк  закон,

он  давно  говорить  посмел.

А  в  сенцах  уж  в  сердцах  Агафон

самоварной  трубой  гремел.

Пугачев  в  крепостях  чудил.

То  казнит,  то  помилует  он.

Самовар  помаленьку  чадил,

уголь,  знать,  нехорош,  не  прожжен.

Буря  мглой  под  звериный  вой

небо  кроет.  В  ней  плачет  дитя.

Все,  кто  честен,  рискуют  судьбой.

Им  бесчестные  досадят.

Буря  выдохлась,  мгла  улеглась.

И  закат  что  есть  сил  заалел!

Будто  это  в  последний  раз –

красота  на  Земле.  

 

 

«НАПРАСНО ВИДИШЬ ТУТ ОШИБКУ»

 

«Напрасно  видишь  тут  ошибку»

судьбы  и  зря  себя  казнишь.

Под  властию  душевной  сшибки

фортуну  в  слепости  винишь…

Зачем  прошел  ты  по  Сенатской?

Чтобы  узреть  дымки  из  жерл?

Чтобы  представить  грохот  адский?

Расслышать  стоны  первых  жертв?

Чтоб  память  о  друзьях  колола,

как   вседержавная   Игла?

Чтобы  понять  царя  не  злого,

но  ведающего  корни  зла?

Чтобы  себя  в  каре  представить? –

Решен  спор  давний  наконец!

Шанс  раньше  времени  подставить 

себя  под  гибельный  свинец!

Чтобы  себе  сказать  о  том,  как

с  тьмой  солнце  борется – не  зря!

Чтоб  знать:  потомкам  не  в  потемках

идти…  Но  где  она,  заря?

Заря  пленительного  счастья.

Одни  обломки  самовластья…

 

 

          ПЕРЕД    ЯНВАРЕМ

 

В  Летнем  саду  под  седыми  верхушками

карканье  сиплых  ворон.

Год  поперечный  задался  у   Пушкина –

козни  со  всех  сторон.

Ангел  пришпиленный,  райское  дитятко

с  жалостью  смотрит  с  высот.

Не  проскочить  меж  сплошными  кредитами,

как  меж  садовых  решет.

Царские  балы  да  карнавалы,

многих  они  допекли,

эти  кавалергардские  балы…

Мысленный  грех  Натали.

Так  захотелося  чокнуться  кружками

с  няней  Ариной,  как  встарь.

Уж  подступал  все  заметнее  к  Пушкину

гибельный  месяц  январь.

 

 

   ДВА  ВЕКА  ПУШКИНУ

 

Два  века  Пушкину.  А  он  такой  живой.

Задумчивый.  Веселый.

Он  запросто  приходит  к  нам  домой.

В  читалки.  В  школы.

И  каждый  год,  и  каждый  новый  год

за  нас  и  ради  нас  он  гибнет.

К  погибшему  поэту  шел  народ.

И  ходит  ныне.

В  тяжелый  месяц,  столь  болезненный  январь

мы  все  испытываем  нездоровье.

И  снег  окрашивает  киноварь

его  бурлящей  крови.

За  всех  погибших  службу  пропоют

и  запалят  все  свечи  вместе.

Второй  уж  век  его,  погибшего,  везут…

Груз  «двести».

Российский  с  давних  лет   груз  «двести».

 

 

   ЧЕРНАЯ    РЕЧЬ   К.

 

Черная  речка  была  неспроста.

Черная  речь…  Черная  речь  К.

Хмуро  выглядывал  из-за  куста

К.  в  предвкушенье  дуэли  увечной.

К.  на  руке  у  А.С.  повисал,

оберегая  Эдмона-повесу.

Пасквиль  подметный   К.  написал.

К.  продал  латы  Эдмону  Дантесу.

Черную  речь  К. с  Дантесом  вел:

«Я  его  шансов  совсем  не  вижу».

Целить  куда,  разговор  зашел,

«Ниже, – паскудничал  К., – еще  ниже».

Жертве  в  возке  помогая  прилечь,

К. ото   рта  убирает  руку.

Черная  речка…  Черная  речь…

Пушкин  узнал  в  нем  бывшего  друга.

Пушкина  К.  навестил.  Он  ушел,

так  и  не  вымолвив  ни  словечка.

Черною  речью  в  сенях  изошел.

Только  запрыгало  пламя  свечки. 

         

 

 

 

                            Владыкин   Павел   Владимирович,

 

                            614 008    Россия,   г.Пермь,  ул. Ленина, 98, кв. 11

 


 


Counter CO.KZ